Главная | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Размышления » Театральные события » ИНТЕРВЬЮ ОЛЕГА МЕНЬШИКОВА (14.01.2013 журнал "Театрал")
ИНТЕРВЬЮ ОЛЕГА МЕНЬШИКОВА
Валентина_КочероваДата: Четверг, 14.02.2013, 12:41 | Сообщение # 1
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 291
Репутация: 0
Статус: Offline


ОЛЕГ МЕНЬШИКОВ: «Пока есть силы и здоровье, нужно ломать свою жизнь»

Звезда-невидимка Олег Меньшиков всегда был осторожным в выборе ролей, очень избирательным в общении и держался на безопасном расстоянии от журналистов. Он трижды уходил из репертуарного театра, оставив Малый, театр Армии, театр Ермоловой, и организовал свое театральное «Товарищество», где играл только то, что хотел, и только с теми, кто вошел в его круг.

Теперь этот круг расширился. Олег Меньшиков возглавил Театр Ермоловой и, закатав рукава, взялся за ремонт и ребрендинг. Под Новый год обновленный театр открыл двери зрителям, а худрук Олег Меньшиков стал открытым к общению и с азартом рассказал «Театралу» о своих маленьких победах и больших переменах в жизни.




– Как вам удалось преобразить театр в такие рекордно короткие сроки? Вы лично контролировали процесс?

– Я контролировал лично, потому что без этого невозможно выйти на результат. Если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам. По-другому не получается. Ведь команды своей пока нет, она еще формируется. Люди в театре Ермоловой привыкли работать в одном ритме. Но сейчас этот ритм меня не устраивает. Со своей командой я бегу чуть впереди, даже не «чуть», будем честнее – я далеко впереди. Но, надо отдать должное, все стараются подтянуться. Будем надеяться, что скоро мы сольемся в одну общую команду и побежим вместе. Ребрендинг театра Ермоловой мы делали с компанией «Золото», все вместе – вплоть до загогулинки. Они, конечно, потрясающие мастера своего дела. Это люди, которые обладают, на мой взгляд, безупречным вкусом и потрясающе чувствуют театр. Когда придумывали концепцию, я говорил: «Мне нравятся старые имперские театры и бордовое с золотом. Я вообще, мне кажется, «имперский» человек, из того времени (смеется). Но этот вариант здесь не подходит. И мы выработали стиль «винтажное барокко», чтобы сохранить видимую связь с традицией и оставить старину. Так возник темно-бордовый цвет в сочетании с белым, так появились старые афиши на стенах, еще с 20-х годов. Эти диваны и столики в фойе я, кстати, покупал лично.

– За то время, пока в театре шел ремонт, вам приходилось делать что-то впервые в своей жизни?

– Я впервые разбирался в чертежах. Раньше ничего в этом не понимал. Но, знаете, когда нужно, человек все поймет. Окажется на необитаемом острове – и огонь добывать начнет, и воду пресную найдет, и еду. Жизнь заставит. Меня жизнь заставила работать и с архитекторами, и с макетчиками (даже не знаю, как они правильно называются) – со всеми пришлось разговаривать. Люди не очень любят брать на себя ответственность и по малейшему вопросу бегут к художественному руководителю: «Какой шпингалет ставить на туалет?» Но это, кончено, ненормально. Надо от этого избавляться.

– То есть рабочие, которые приделывают шпингалет и тянут кабель, запросто решались с вами заговаривать?

– Рабочие делают свое дело, какая им разница, театр это или общественный туалет. Они просто зарабатывают деньги. У нас было несколько строительных бригад и все очень достойные, знаете, не строители в нашем понимании, когда стоит мат-перемат и постоянно несет перегаром. Нет, все потрясающе воспитанные, молчаливые люди.

– В Большом театре после реконструкции многое поменялось, но танцовщики знают, что рядом с выходом на сцену была гримерка Мариса Лиепы, знают это место. А в театре Ермоловой есть «места силы», связанные, например, с именем Мейерхольда?

– На сцене есть дверь, говорят, что там был кабинет Мейерхольда. Говорят! Это одна из легенд театра Ермоловой. Никакого трепета, проходя мимо, я не ощущаю, в смысле энергетического потока, поэтому не знаю, сидел он там или нет. Вообще места, как и традиции, надо создавать самим – и это будет правильно. Все говорят, традиции надо сохранять, а я считаю, что за традиции надо бороться. Сохранять надо музейные экспонаты. А театр – это не музей.

– За эти полгода руководства театром вы открыли в себе новые качества, может быть, особенности, которых раньше за собой не замечали?

– Получается, что хвастаюсь, но я действительно открыл в себе качества театрального организатора. Я знаю, что мою кандидатуру на пост худрука театра Ермоловой, даже когда я был утвержден, восприняли со скепсисом и иронией: «Меньшиков? Художественный руководитель? Какое он вообще имеет отношение к руководству театром?» Я отнесся к этим замечаниям достаточно спокойно и, честно говоря, узнал о них уже потом. Мне показали парочку-троечку «скептиков»... Знаете, что я могу сказать – пусть опять-таки это не будет наглостью – на первом этапе мы победили. Мы победили тех, кто нам не верил. Хотя не задавались целью утереть кому-то нос. У нас была задача победить самих себя, доказать в первую очередь себе, что мы справимся. И мы это сделали. Еще за эти полгода я открыл в себе то, что умею находить общий язык с людьми, хотя, в общем, коммуникабельностью не отличался. Я был коммуникабельным с теми, кто мне симпатичен. Всегда был открыт, весел и приветлив, но это распространялось на определенный круг лиц. А здесь – по долгу службы – приходится общаться со всеми, в том числе с людьми, которые могут быть мне несимпатичны или которым я могу быть чрезвычайно несимпатичен.

– Это сложно себе представить…

– Это запросто, я вас умоляю! Вы заблуждаетесь. Я понял, что готов положительно настроиться – услышать и понять человека, утешить его, приобнять и подбодрить. Но в то же время я понял, что могу быть достаточно жестким. Без этого руководитель не может обойтись. Это просто нереально. В противном случае нужно опять возвращаться в «Театральное товарищество 814», собирать людей, которых ты любишь и которые любят тебя, – и жить, как на облаке.

– В одном из интервью вы признались, что вам безумно интересно разбираться в человеческих отношениях…

– Это самое интересное, что вообще есть в актерской профессии и чего я, собственно, и держусь. Как говорил Анатолий Васильев, самое главное, что нужно разобрать в пьесе, это человеческие отношения. Если они правильно разобраны, спектакль можно запросто сыграть, даже сидя на одном месте. Не надо ни вставать, ни ходить. Четыре персонажа сидят на четырех стульях и общаются – всё, этого достаточно. И без декораций можно обойтись. Это самое же интересное – найти суть человека, который тебе симпатичен или, наоборот, не симпатичен. Я уже не раз говорил, что не люблю репетировать, но мне очень интересен «застольный период», когда роль только придумывается. Копаться в человеческих отношениях – это мне очень нравится.

– За эти полгода вы успели почувствовать, понять, как к вам относятся «местные» артисты?

– Конечно, мне не удалось понять в отдельности каждого, но я, собственно, и не собираюсь этого делать. После моего первого выступления на труппе, когда я снял 90% репертуара и лишил работы множество артистов, мне говорили: «Это самоубийство! Что ты делаешь, опомнись! Будет скандал и бунт!» Не было ни скандала, ни бунта. И мне кажется, что артисты и вообще работники театра Ермоловой приняли мою программу и поняли, что у меня нет амбиций и желания самоутвердиться. Я пришел сюда не для того, чтобы хапнуть место. Мест у меня достаточно – у меня есть «Товарищество», есть «Духовой оркестр», есть ресторан. На мою жизнь хватит, я надеюсь. Артисты поняли, что мне интересно вместе с ними, я подчеркиваю – вместе с ними (правда, не со всеми) – поднять театр. Даже не поднять, а создать еще один новый театральный организм. Причем я ни в коем случае не перечеркиваю историю театра Ермоловой, потому что в ней были блистательные страницы. Мы стоим напротив афиши спектакля Андрея Михайловича Лобанова – выдающийся режиссер, забытый, к сожалению, сегодня. В театре Ермоловой была потрясающая «лобановская эпоха». Но я ни от чего не отказываюсь, не говорю, что буду строить театр с нуля. Я хочу, чтобы новый виток истории ермоловского театра – под моим художественным руководством – остался в памяти тех, кто здесь работает и кто сюда приходит.

– Понятно, что далеко не все артисты останутся в театре Ермоловой. Они приходят к вам, интересуются своей судьбой?

– Они пока в режиме ожидания. Я сказал уже на первом сборе труппы, что любой может подойти и поинтересоваться. На нынешний день подошли четверо из восьмидесяти человек. Остальные молчат. Но я их понимаю. Это страшно – услышать от художественного руководителя: «Нет. Вы мне не нужны». На самом деле артистам надо рисковать и срываться с места. Особенно это касается молодых. Мне кажется, это нужно делать. С чего ты решил, что ермоловский театр – это твоя судьба? Может, ты уйдешь – и перед тобой откроется дверь, о которой ты даже не подозревал. А может, тебя позовут сниматься в кино?

Я на своем примере знаю, что многие перемены – к лучшему. Я трижды уходил из репертуарного театра. Из театра Ермоловой я вообще уходил на улицу: на тот момент у меня не было никаких предложений ни кино, ни в театре. Но как только я ушел, мне через неделю позвонил Петр Наумович Фоменко – и я играл Калигулу. Дай Бог каждому артисту сыграть такую роль у такого режиссера. Я понимаю, кода человеку за пятьдесят, – уже встает вопрос: куда он пойдет? А молодым нужно пробовать. Я не призываю их отсюда уходить, наоборот, делаю на них ставку. Но мне кажется, что пока есть силы и здоровье, нужно ломать свою жизнь. Я говорю это смело, потому что сам так делал не раз, и ничего, кроме пользы, мне это не приносило.


– На спектакль «Калигула» попасть было невозможно и очередь за билетами занимали с 6 часов утра…Что нужно сегодня, чтобы случился такой спектакль?

– Петр Наумович Фоменко нужен и его ощущение театра. Я всем и всегда говорю: то, что я знаю и понимаю в театре – это все от Фоменко. Театральный юмор при самой мощной трагедии: «Макбет», «Гамлет», «Ричард III»… Когда-то Эфроса спросили: «Каким должен быть режиссер?» Он ответил: «Веселым». Петр Наумович, мне кажется, внутренне был человек веселый. А мне это очень близко.

– У вас, кстати, уже появились здесь, в театре Ермоловой, любимые места, где вам особенно нравится бывать?

– У меня вообще здесь все – любимое, но в перспективе. Мы же все частями делаем: что-то уже готово, что-то еще нет. Надеюсь, Московский театр имени Ермоловой станет не только моим любимым местом. Сюда можно будет зайти утром и уйти поздно вечером – и здесь гарантированно будет чем заняться в любое время суток. В театре будут идти не только спектакли. Здесь должны быть выставки, творческие встречи, поэтические вечера, неформальное общение. Я хочу, чтобы люди могли здесь задержаться после спектакля и посидеть – внизу мы сделаем достаточно большой для театра служебный буфет. Кроме того, в подвале у нас появится актерский клуб. Весной, будем надеяться, откроется Новая сцена. Здесь должна образоваться маленькая театральная страна, театральный островок, живущий своей жизнью. Понятно, что не замкнутой, но своей, только ермоловской. Наши театры (не все, конечно, но многие) грешат отсутствием своего стиля. Попав к ним на спектакль, и не поймешь, в каком театре побывал.

– Театры без лица...

– Абсолютно. И я мечтаю, чтобы у театра Ермоловой появилось свое лицо, красивое лицо.

– Не могу вас не спросить про театр-клуб. Чем он будет отличаться от обычного театра по формату и режиму работы?

– Ваня Ургант на записи программы мне сказал: «Ну, театр-клуб, Олег! Клуб у нас в стране понимают только как место, где можно нажраться и упасть, или потанцевать и покурить – вот это клуб». Когда я говорю «клуб», то всегда имею в виду место, куда хочется возвращаться. Предположим, у тебя свободный вечер, ты думаешь, куда пойти, – и выбираешь театр Ермоловой, даже не заглядывая в афишу и не зная, что здесь сегодня идет. Это все делается не за один день, но мы движемся в этом направлении. За четыре месяца проделали путь, который другие театры и за четыре года не проходят. Внешнее поменять гораздо легче, чем внутреннее. За интерьер нас все хвалят – сейчас нужно «начинку» менять, нужно соответствовать той, извините, красоте, которую мы навели в театре. Смотрите, у нас четыре премьеры за два месяца. Это очень много для театра, который в общем-то не привык работать в ускоренном режиме. Я уже не говорю про техническое оснащение. Сейчас мы поставили для помрежей новый пульт, каких я еще не видел, хотя много езжу по стране. Мы сделали два новых репзала, три новых гримерных. У нас теперь есть своя сувенирная продукция. Этим тоже гордимся. Каждая маленькая победа – уже гордость. Афиши повесили – гордость. Люстры правильные нашли – тоже гордость. Это уже немножечко напоминает помешательство. Я как-то общался с Мишей Куснировичем, говорю: «Миш, ты представляешь, я сам еду в магазин и сам покупаю что-то для театра». А он говорит: «Ты теперь понимаешь, что это и есть самое интересное, когда делаешь свое дело?» И он прав. Я сейчас выгляжу сентиментальным дураком, но на самом деле, поверьте, меня эмоции захватывают от того, что происходит в театре. В 10 часов появляюсь на проходной – и ко мне сразу кто-нибудь летит с вопросом. Я безумно устаю, бывает, что сплю по четыре часа в сутки, но мне это нравится. Я хочу сюда приходить, я хочу здесь что-то делать. И работы еще навалом. Я каждый день горжусь маленькими победами. Но моя главная гордость – впереди.

Т.Власова

http://www.teatral-online.ru/news/8692/
Прикрепления: 2480538.jpg (62.3 Kb) · 1183397.jpg (62.0 Kb)
 
Форум » Размышления » Театральные события » ИНТЕРВЬЮ ОЛЕГА МЕНЬШИКОВА (14.01.2013 журнал "Театрал")
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Анастасия Савченкова © 2024

Конструктор сайтов - uCoz

Обмен ссылками