Главная | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
Вопросы по сайту
По вопросам проблем захода и регистрации на сайте просьба писать на e-mail: asavchenkova@yandex.ru Анастасия
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Яндекс.Метрика

top.dp.ru

ВПЕЧАТЛЕНИЯ О СПЕКТАКЛЯХ

14 мая 2008 г. Центральный Дом Ученых. Камерный зал
«В своей стране я словно иностранец...»

Заключительный спектакль сезона

                        Край любимый! Сердцу снятся
                        Скирды солнца в водах лонных.
                        Я хотел бы затеряться
                        В зеленях твоих стозвонных…
                        С.Есенин   

 
  

Двенадцатый спектакль…  Надо же, как все совпало: наша встреча с петербургским актером Юрием Решетниковым случилась, благодаря Сергею Есенину, и вот этим же моноспектаклем мы и заканчиваем наш второй сезон.
Оглядываясь назад, я все больше и больше прихожу к мысли, что, действительно, ничего не бывает случайно… Недавно услышала такую фразу: «случайность – это незамеченная закономерность». И вот сейчас я очень хорошо понимаю, как это верно… Ничего не случается на пустом месте: значит, что-то было раньше, что предшествовало следующим событиям нашей жизни.
Олег Погудин… Вот за этот бесценный подарок я всегда буду благодарить судьбу. Встреча с этим человеком настолько резко повернула жизнь совсем в другую сторону, что сейчас даже трудно себе представить, что его могло не быть, что я могла бы просто разминуться с ним, не увидеть его, не услышать этого голоса... Какого огромного богатства лишилась бы я тогда!.. Сколько раз я могу уже сказать, что, если бы не Олег, то многих, очень важных, событий никогда бы не было в моей жизни…
Олег Погудин – это настоящая ЗВЕЗДА, и не чета тем «звездам», услышав которых, сразу возникает желание их погасить, хотя бы на экране своего телевизора. ЗВЕЗДА – дающая свет: и сколько ярких лучиков тянется от нее… У меня за эти годы накопилось их немало, а вот встреча с Юрием Решетниковым – это даже уже не лучик, а, скорее, солнечный удар – настолько он был неожиданным, опять-таки, благодаря Олегу.
  Так получилось, что этот майский спектакль был для нас внеплановым: мы хотели закончить сезон в апреле, поскольку и у Юры в Петербурге было много дел, да и мне хотелось отдохнуть. Так получалось, что уже несколько месяцев у меня было по два проекта: Юра и ребята. 
Господи, сколько же времени я не была в Петербурге – уму непостижимо: мне очень не хватает этого Города… Невероятный парадокс: я не могу выбраться в Питер, потому что занимаюсь петербургскими артистами…
За полтора года работы с Юрием Решетниковым уже накопился определенный опыт, понимание специфики работы с театральным актером, чему-то я научилась и в плане общения с администраторами залов. Потом, многому меня научил и сам Юра – именно своим подходом к работе, своей непримиримостью к нашему обычному – «и так сойдет». У него не сойдет: халтура в любом ее проявлении на его спектаклях категорически исключена: он просто не сможет работать…
Москвичам полюбился петербургский актер: многие поклонники его таланта уже не по одному разу пересмотрели все наши спектакли. Пора было переходить на профессиональную форму работы: пришло время показать артиста более широкому кругу зрителей. 
Наш коллектив маленький, но довольно дружный: мы всегда поддерживаем и помогаем друг другу. Работа с театральными кассами – совершенно новая для меня область, и вот здесь Юра мне очень и очень помог: мы все делали вместе. Договора, счета, билетная информация, различные кабинеты – все это я осваивала впервые и не скажу, что сначала все это давалось легко. От обилия информации у меня чуть ли не кружилась голова – надо же было это все запомнить. Когда ты не попробовала это на практике, сразу вникнуть во все довольно непросто. А параллельно ведь еще один проект…
В Дом Ученых мы пришли, чтобы обсудить возможность нашего выступления  в следующем сезоне, да и потом мне хотелось показать Юре этот замечательный московский особняк. Попасть сюда довольно сложно: здесь есть уже свои коллективы, свои артисты, которые постоянно работают на этой площадке. И, когда нам вдруг предложили на выбор два дня в мае, – я даже растерялась. Мы никак не ожидали такого поворота дел: ведь в наших планах никаких майских спектаклей не предполагалось. Но и упускать такую счастливую возможность поработать здесь, было бы совсем глупо…
Мы назначили день, но, честно говоря, я не совсем представляла, а уж если быть честной до конца, – то совсем не представляла, как я все это буду делать… 
Единственная наша проблема с Юрой – мы живем в разных городах, и это зачастую очень осложняет процесс работы. Ведь не все можно сделать после основной работы – какие-то вопросы требуют моего присутствия среди дня, а это практически невозможно, и вот тут Юра очень бы мне помог… 
Сам Камерный зал нам понравился, но когда я увидела вот эту крошечную сцену, на которой вдобавок стоял еще и рояль, то вот тут-то и призадумалась: вероятно, здесь, по большей части, проходят музыкальные вечера. На мой вопрос – можно ли этот инструмент на время спектакля куда-нибудь убрать? – мне ответили, что это невозможно. Некуда. А у нас заявлен «Есенин»… и как это играть здесь – я пока не представляла. В остальном нас, все как будто устраивало. Но вот этот момент меня очень обеспокоил, хотя Юра и сказал, что все будет нормально: он сыграет. Да, Юрино присутствие сегодня было, как нельзя кстати: без его согласия я вряд ли бы решилась задействовать эту площадку под есенинский спектакль. У меня были уже такие моменты, когда, после нескольких дней раздумий, я все-таки отказывалась от некоторых, очень не плохих залов, боясь, что артисту на данной сцене будет сложно играть.   
Теперь наши билеты будут продаваться в кассе Дома Ученых. Но у нас в планах был еще и выход на театрально-концертные кассы. Конечно, у меня были сомнения на этот счет: какой интерес заниматься спектаклями на таких небольших площадках, когда у них есть залы на несколько тысяч зрителей? Но, к моему огромному удивлению, нас встретили очень доброжелательно, проявив к нам неподдельный интерес и всячески стараясь помочь нам: начиная с генерального директора Агафонова Владимира Андреевича и заканчивая отделом рекламы. Мы такого отношения, честно говоря, не ожидали, и это, конечно, не могло не придать нам некоторой уверенности. 
В связи с майскими праздниками в первой половине месяца Москва пустела: народ старался выехать за город, и это тоже налагало свои сложности. Совсем скоро в театральных кассах я увижу свою афишу. 
Бывая в Петербурге и заходя в кассы на Невском, я практически не видела Юриных афиш, хотя они и должны были бы уже висеть: сколько раз он говорил мне про эту проблему. Зная на этот счет свои права, а Юра по данному вопросу очень неплохо меня проконсультировал, приходилось зачастую контролировать этот процесс и довольно жестко разговаривать с вот такими нерадивыми кассирами. В конце концов – они это делают не за красивые глаза, а за определенную денежную сумму. И вот этого повторения я и боялась в Москве. Но нет, наши афиши висели практически во всех кассах. Ко дню показа спектакля, когда все билеты были уже проданы, на меня просто обрушилась масса телефонных звонков, а я ничего уже не могла предложить: это не центр им. Чайковского, где при желании можно рассадить большое количество людей. Здесь же такое сделать невозможно. Сколько смогла я найти стульев – столько и поставила. Обычно за сам спектакль, я уже не переживаю: тут я полностью доверяю артисту. Но вот сегодня я очень беспокоюсь: ну, никак не могу себе представить, как Юра будет играть здесь Есенина, – слишком мала площадка. Но, как бы то ни было, по определенным соображениям мы пошли на это…
Наша «звуковик» по имени Анастасия, даже, несмотря на некоторые трудности, сегодня приехала вовремя, и они с Юрой сразу приступили к делу.
 
Нет, но нам просто везет на хороших людей: сколько же у нас появилось друзей, которые с удовольствием помогают нам, и это так приятно осознавать... Полный зал, а люди еще идут… Около кассы спрашивают лишний билетик – а вот это для меня было большой радостью… Пора начинать.

 Перед зрителями появляется артист… останавливается, и несколько секунд внимательно смотрит в зал, как бы разглядывая его.

Мечтая о могучем даре
Того, кто русской стал судьбой,
Стою я на Тверском бульваре,
Стою и говорю с собой…


Зал – весь внимание, в каком-то ожидании: они не знают, что услышат сегодня, как это будет? Ведь сегодняшняя публика на девяносто процентов новая.

Но, обреченный на гоненье,
Еще я долго буду петь,
Чтоб и мое степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть…


И неожиданные аплодисменты: вероятно, многие пока не поняли, что это не чтение стихов, это – моноспектакль…  Уже с самого начала я отметила, какая великолепная сегодня у артиста техника речи, как отчетливо произносится окончание каждого слова. 
И вот совсем юный Сережа Есенин рассказывает о своем детстве: рассказывает с такой ласковой памятью – весь голос его сейчас пронизан этими счастливыми воспоминаниями детства. И лицо приобретает какое-то очень нежное выражение, и глаза словно оттаивают и  наполняются тем тихим светом, который так хорошо просматривается на старых фотографиях… …

Родился я в 1895 году, 21 сентября. В Рязанской губернии, Рязанского уезда, Кузьминской волости,  селе Константинове…

Звучит музыка…

Изба крестьянская, хомутный запах дегтя,
Божница старая, лампады кроткий свет…
Как хорошо, что я сберег все ощущенья прежних лет…


Как мило сердцу, забыв о прожитых годах, уйти сейчас мыслями в дорогие  воспоминания, как хочется с кем-то поделиться этим…
Но вот, словно вернувшись сознанием в настоящую действительность и сразу, как будто отвердев сердцем…
 
Как тогда, я отважный и гордый,
Только новью мой брызжет шаг...
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.
    И уже говорю я не маме,
    А в чужой и хохочущий сброд:


И уже нет того света в глазах: колючий взгляд, словно приготовившись отразить нападение…

"Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет!"


И голос жесткий, отчаянный, и так становится понятно, что этого человека не сломать ни при каких обстоятельствах…
 Идет повествование: постепенно – шаг за шагом – перед нами пройдет сегодня вся жизнь поэта. И вот он – совсем еще  юноша, который только-только начинает понимать свое предназначение…

Тогда впервые с рифмой я схлестнулся. 
От сонма чувств вскружилась голова.
И я сказал: «Коль этот зуд проснулся,
Всю душу выплещу в слова».


Сколько молодого задора, удали, сколько радости в этом стихотворении!.. Здесь все еще дышит чистым, радостным, незамутненным светом. Жизнь только начинается и, кажется, что столько прекрасных дорог впереди…

Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.
     Побегу по мятой стежке
     На приволь зеленых лех,
     Мне навстречу, как сережки,
     Прозвенит девичий смех…


И, когда речь заходит о самом дорогом для поэта, то тут даже только по одному звучанию голоса ты понимаешь, ЧТО вкладывается в это понятие – Родина.

Если крикнет рать святая:
"Кинь ты Русь, живи в раю!"
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".


Рассказать, как невероятно точно артист передает все чувства поэта, переполняющие его душу, – невозможно. Так сыграть нельзя, так можно только чувствовать сердцем и разделять эту любовь к своей родине вместе с Есениным. Сейчас Юрий Решетников говорит о своей любви к России словами Сергея Александровича. И в этом и заключается вот эта удивительная правдивость артиста, вот почему происходит это невероятное перевоплощение: я вижу на сцене Поэта…
Но это совсем не значит, что артист в день спектакля уже с самого утра существует в есенинском образе, – это я отвечаю на вопрос одного нашего нового зрителя. Нет, он, как нормальный человек, существует в своем обычном режиме, конечно, внутренне, на протяжении дня, готовя себе к спектаклю. И вот только за то небольшое время, которое остается до начала спектакля, и происходит это перевоплощение. И с этого момента артиста ни с какими вопросами трогать нельзя: передо мной уже Есенин… Вот почему я так оберегаю Юру от всех желающих пообщаться с ним перед самым началом спектакля или в перерыве – даже если это его друзья. Любое общение просто исключено: нельзя нарушать эту тонкую связующую нить…

…С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая, была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
    Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
    Имя тонкое растаяло, как звук,
    Но остался в складках смятой шали
    Запах меда от невинных рук.


Артист не читает сейчас, он рассказывает от имени самого поэта о своей первой любви: каждую долю секунды голос меняется, и в нем звучат именно те интонации, которые, так верно и точно отображают все душевные порывы Сергея Есенина. Этого не охватить никакими словами, это надо только увидеть и услышать…

Года текли, года меняют лица,
Иной на них ложится свет…


Перед нами уже не мечтательный юноша, а повзрослевший человек, на долю которого выпали все испытания революционной эпохи: крушения надежд, жестокие разочарования и жизненная неустроенность. И вот эта накипевшая злость, отчаянность, бесшабашность и выплескивается, как «град рыгающей грозы».
Артист покидает сцену и выходит в зал, проходя вдоль рядов. Может быть, ему в этот момент хочется быть поближе к людям, донести эту нестерпимую боль до их сознания?.. А может, нет сил держать ее в себе, и хочется просто выкрикнуть ее, потому что вся душа уже отравлена ею? И в голосе звучат стальные нотки…
 
…Ваших душ безлиственную осень 
Мне нравится в потемках освещать.


Я смотрю на Юру, и даже какой-то холодок пробегает внутри: я никогда не предполагала, что в лице одного актера я смогу увидеть столько разных образов Сергея Есенина и, что самое главное, – принять их все до единого. Это невероятно, и осмыслить это я и до сих пор не могу. Мы пробовали разговаривать на эту тему с Юрой, но и для него самого это загадка. И это даже не зависит от его настроения – хорошее оно или плохое: нет, тут присутствует какой-то другой, необъяснимый фактор…  И вот сейчас, когда я пишу эти строки, меня вдруг осенило – почему такое возможно? Но произнести это вслух я, наверное, не решусь…
И, вдруг, словно споткнувшись, словно вспомнив что-то очень важное, – останавливается. В одну секунду проясняется лицо, и улыбка – такая обезоруживающе милая – освещает его…

Так хорошо тогда мне вспоминать 
Заросший пруд и хриплый звон ольхи, 
Что где-то у меня живут отец и мать, 
Которым наплевать на все мои стихи, 
Которым дорог я, как поле и как плоть, 
Как дождик, что весной взрыхляет зеленя. 
Они бы вилами пришли вас заколоть 
За каждый крик ваш, брошенный в меня.


И опять перед нами тот Сережа Есенин, который на миг сбросил с себя надетую маску хулигана… «Я все такой же, сердцем, все такой же…»
Сколько уже написано про этот спектакль, а вот слушаю, и опять хочется написать про каждое стихотворение: ну, откуда в них опять появились новые нотки, не слышанные мною раньше? Откуда артист черпает это вдохновение, эту неповторимость есенинского образа?
А над страной проносится революционный ураганный вихрь, который безжалостно  уничтожает на своем пути все, что не сгибается перед ним… Нищета, обескровливание деревни, голод – это было страшным ударом для поэта и переживалось им мучительно, нестерпимо… с кровью в сердце. Вот откуда и «Москва кабацкая», и пьяные дебоши:
хоть на время забыться, уйти от терзающих душу мыслей.. 
Этот милый жеребенок из «Сорокоуста»... Сколько своей боли выплеснул Есенин в этом образе: «Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребенок стал для меня дорогим, наглядным, вымирающим образом деревни: она в революции нашей страшно похожа на того жеребенка. Сейчас наша эпоха переживает тяжелый период умерщвления личности».
 
Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озерных кроясь,
Железной ноздрей храпя,
На лапах чугунных поезд?
    А за ним
    По большой траве,
    Как на празднике отчаянных гонок,
    Тонкие ноги закидывая к голове,
    Скачет красногривый жеребенок?
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну, куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Неужель он не знает, что в полях бессиянных
Той поры не вернет его бег,
Когда пару красивых степных россиянок
Отдавал за коня печенег?
     По-иному судьба на торгах перекрасила
     Наш разбуженный скрежетом плес,
     И за тысчи пудов конской кожи и мяса
     Покупают теперь паровоз.


Невероятно тяжелый для исполнения отрывок из этой поэмы. Здесь артист затрачивает колоссальное количество душевной энергии: он не пропускает эту боль как бы через себя, а, действительно, переполняется ею. И если тут точно не рассчитать свои силы, то до конца спектакля их может просто не хватить. 
Я давно уже забыла про свои тревожные мысли по поводу сцены: все ее небольшое пространство обыгрывается Юрой очень умно и продуманно: будь то перила, стул, портьеры и даже рояль. Все это смотрится сейчас очень органично, словно декорации к спектаклю. И, если учесть, что перед спектаклем не было ни одной специальной репетиции, то остается только поражаться, как артист, только лишь по памяти, так точно смог все продумать и выстроить…

Тот ураган прошел. Нас мало уцелело.
На перекличке дружбы многих нет.
Я вновь вернулся в край осиротелый,
В котором не был восемь лет.


«Русь советская» – это шедевр исполнения Юрия Решетникова: да, именно так, без всяких преувеличений. Надо только услышать эту поэму в его исполнении, и тут даже неискушенному слушателю сразу становится понятным отношение Есенина к существующей власти. И опять у меня идет параллель с Олегом: после его исполнения я не могу слушать романсы в чьем-то другом… Так же и с Юрой: мне уже просто тяжело воспринимать то, что я слышу на многих есенинских вечерах. Недавно артист из «Таганки» читал «Черного человека»… Читал так ужасно, не понимая всего трагизма этой поэмы, не передавая даже сотой доли того, что хотел сказать поэт, хотя этот артист много лет занимается Есениным и частый гость на всех есенинских вечерах. И, когда он спросил о моем впечатлении от услышанного,   (мы с ним знакомы) я не смогла покривить душой и сказала, что не могу принять его «Черного человека», и пригласила его на наш спектакль.

…О возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.
   Я сердцем никогда не лгу…


Сегодня для многих зрителей – это первое знакомство с петербуржским актером, и мне очень важно видеть их реакцию, и она такая разная. Кто-то, забыв про все – не шелохнувшись, не может оторвать взгляд от артиста. Кто-то сначала смотрит на сцену недоверчиво- снисходительно, зато потом – какие происходят метаморфозы… Совсем другое выражение лица: какая заинтересованность, какие добрые улыбки на лицах. Все это я видела сама.
Да, ничего себе получается рассказ: ведь я хотела написать совсем немного, а вот слушаю запись и не могу оторваться. Так хочется поделиться тем, что и у тебя самой вызывает искреннее восхищение, а это такое редкое чувство в наше время… А вот это одно из моих самых любимых у Юры: он читает его так изумительно, что оторвать от него взгляд просто невозможно…

Устав таскаться по чужим пределам,
Вернулся я в родимый дом.
Зеленокосая, в юбчонке белой
Стоит береза над прудом.
     Уж и береза! Чудная… А груди…
     Таких грудей у женщин не найдешь.
     С полей обрызганные солнцем люди
     Везут навстречу мне в телегах рожь…


Заканчивается первое отделение спектакля.

        Дай, Джим, на счастье лапу мне…
        …Она придет, даю тебе поруку.
        И без меня, в ее уставясь взгляд,
        Ты за меня лизни ей нежно руку
        За все, в чем был и не был виноват.

Артист медленно встает, берет в руки пиджак и покидает сцену… Секунда молчания – и зал взрывается аплодисментами. 

Сейчас начинается моя работа, и я только на миг успела заглянуть за кулисы, сразу поняв, чего в этот раз стоила Юре вот эта легкость «подачи материала»…
 
Наверное, то, что в перерыве были раскуплены почти все диски с нашими спектаклями, все буклеты с рассказами о творчестве этого артиста, говорит само за себя. Люди обступили меня со всех сторон: я не знала, то ли мне продавать диски, то ли отвечать на многочисленные вопросы. Один юноша столько интересного рассказал мне же про моего артиста, которого он видит сегодня впервые, что я была просто поражена. Как этот молодой человек точно расставил все акценты, ну, а его восторженные глаза – заметьте, это не пылкая девица – я, наверное, долго еще не забуду…

«Персидские мотивы» в исполнении Юрия Решетникова – это вообще, восточная сказка. Тут тонкий колорит поэтического образа Востока так изумительно переплетается с северной неброской красотой, что только диву даешься – как же это изящно подано зрителю. И зал, словно подпал под это очарование…
 
И вот снова Москва: и как все до боли знакомо… Все те же «друзья-приятели», неустроенность, постоянная слежка за поэтом – а он это чувствует моментально, ненужная женитьба на внучке Л.Н.Толстого – Софье, которую он никогда и не любил…  Какая-то загнанность была во всем этом…

Эх вы, сани! А кони, кони!
Видно, черт их на землю принес.
В залихватском степном разгоне
Колокольчик хохочет до слез.
   Пой, ямщик, вперекор этой ночи,-
   Хочешь, сам я тебе подпою
   Про лукавые девичьи очи,
   Про веселую юность мою.


Вот тут мне стало, действительно, не по себе: сейчас шел такой запредельный накал противоречий, столько лет терзавший душу поэта, что еще немного – и можно было бы перейти ту черту, которую переходить было никак нельзя… И Юра почувствовал это на самом последнем рубеже и смог остановится… Это было запредельно: такого трагизма даже в том, июльском, спектакле, не было.
«Черный человек».  Как просто и гениально это сказано…

…В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство…


Есенин начал писать эту поэму за три года до своей трагической гибели и, наверное, не в самые легкие моменты жизни. Как отчаянно он борется со всей этой гнетущей чернотой, что так часто окружает поэта!.. И Юрий Решетников великолепно показал здесь и силу есенинского характера, и его противостояние этой темной силе..

Ну, целуй же! Так хочу я.
Песню тлен пропел и мне.
Видно, смерть мою почуял
Тот, кто вьется в вышине.


Я понимаю, что сейчас артист не может по-другому, но нельзя так рвать сердце: это невозможно слушать спокойно. Это только сопоставимо с тем, как Олег поет «Враги сожгли родную хату»: в обоих случаях ты замираешь от страха за артиста. И последние слова произносятся почти что шепотом, как бы предваряя трагический финал…

Пей и пой, моя подружка:
На земле живут лишь раз!


И как же трудно дались Юре эти последние завершающие слова, словно комок подступил к горлу и голос дрогнул: « В 1925 году, в Ленинграде, на тридцатом году жизни, в гостинице «Англетер» окончил свой жизненный путь поэт Сергей Есенин…»
… если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один…

Я чувствую, что артист сейчас в таком состоянии, что вот эти слова он не может сразу произнести… нужно несколько секунд, чтобы удержать в себе захлестывающие уже через край чувство… И все равно, голос предательски дрожит, и глаза уж очень ярко блестят…

…ненужный ком…
Скажите так… что роща золотая
Отговорила милым языком.


Артист встает: несколько секунд тишины. Раздается отдельный хлопок, но зал пока молчит, люди, потрясенные увиденным, просто боятся сейчас нарушить эту тишину – после такой исповеди души, наверное, аплодисменты сейчас совсем неуместны: помолчать бы немного, чтобы придти в себя… Но потом разразилась просто буря аплодисментов. Юра на несколько секунд отворачивается, чтобы скрыть от публики навернувшиеся слезы: он все еще там, в той жизни… Такого я его вижу впервые.

Цветы, добрые, хорошие слова: все это было в полной мере. Юра на некоторое время скрывается за кулисами – это я так называю ширму, которая здесь служит, в некотором смысле, «артистической». Аплодисменты не умолкают, и уже улыбающийся артист вновь появляется на сцене.

…Взглянет ли женщина с тихой улыбкой -
Я уж взволнован. Какие плечи!
Тройка ль проскачет дорогой зыбкой -
Я уже в ней и скачу далече.
     Жить нужно легче, жить нужно проще,
     Все принимая, что есть на свете.
     Вот почему, обалдев, над рощей
     Свищет ветер, серебряный ветер.

Аплодисменты от всей души, и это слышится даже через диктофон.
«Знаете, вот как бы сейчас считается, что театр делится уже на несколько ступеней.  Вот XIX век – это театр актера, актерский театр, XX век – это театр режиссера, режиссерский театр, и XXI век – это уже век продюсеров, тех, кто это все организовывает. И вот, знаете, – я хочу сегодня отдельно высказать свою благодарность Валентине…» И Юрины слова тонут в шуме аплодисментов… 
Честно говоря, для меня это была совершенная неожиданность: я даже не знала, что Юра собирается говорить со сцены о чем-то подобном. Я растерялась: не знаю, как уж при этом я выглядела, но аплодисменты, адресованные мне, – не буду лукавить – доставили мне большую радость.
«… то, что я здесь, – это ее заслуга… то, что сейчас происходит:  без нее я бы сюда не попал. И вот, знаете, – я вот сейчас подумал… я совершенно это не готовил, но попробую сделать. 
Я, когда в Москву приехал первый раз – это уже было практически полтора года назад –  и показал как раз таки Есенина, попросили еще что-нибудь показать, и вот с этого и началось наше дальнейшее сотрудничество»
.
Я не могу не добавить: «И ты меня этим напрочь покорил…»
Юра: «Сегодня у нас последний спектакль в Москве в этом сезоне, поэтому… «Граф Нулин»!» Радостные возгласы из зала и аплодисменты.
  Рассказывать про «Графа Нулина», думаю, что нет нужды: здесь и так все понятно. Конечно, на сцене центра им. Чайковского он смотрелся бы куда лучше: здесь у нас и диванчик замечательный, который Юра превосходно обыгрывает, да и зимний садик в глубине сцены.         
Вечер заканчивается под дружные аплодисменты: артист, улыбаясь, в последний раз кланяется публике и покидает сцену. Меня же обступают зрители и наперебой расспрашивают о так понравившемся артисте и просят дать номер телефона, по которому можно узнать о следующем выступлении Юрия Решетникова.
 
Р. S. Через несколько дней я начала слушать запись этого спектакля. Когда перед тобой нет этого видеоряда, все внимание концентрируется только на голосе артиста и то, что я услышала – меня не просто удивило… Я была потрясена. Я не знаю, как ему удалось это – но в этот вечер он превзошел даже самого себя… Юра, я восхищаюсь тобой!
 
«Мне всегда казалось, что моноспектакль - это, наверное, самый честный и самый трудный жанр, какой только может быть в театре. Ты выходишь один на сцену. И уже ни на кого не свалишь: партнеры виноваты, драматургия подвела, режиссура не та, постановочная часть не дотянула... Только ты один за всё в ответе. К тому же, жанр моноспектакля обязательно предполагает непосредственный контакт со зрительным залом. Глаза в глаза. Мне это дается тем более трудно, что я привык "закрываться". Для меня идеально вообще не видеть никаких лиц. Но в какой-то момент я решил, что надо себя пересилить, побороть страх и идти на открытый контакт. Я учусь не бояться, хотя на самом деле мне по-прежнему очень страшно».
                  Олег Меньшиков.


Валентина К. - директор Юрия Решетникова
 
(Продолжение)

Анастасия Савченкова © 2024

Конструктор сайтов - uCoz

Обмен ссылками