Государственный музей А.С.Пушкина 10 февраля 2009 г. День памяти А.С.Пушкина
Желание принять участие в концерте, посвященному Памяти Поэта, возникло у меня еще после первого показа в Москве нашей пушкинской программы «Я шел к тебе». И то, что в подобных концертах принимают участие знаменитые артисты различных жанров, меня совсем не пугало. Я немало слушала их на вечерах памяти Сергея Есенина, где были и народные, и заслуженные и всякий раз, как после концерта Олега, я вновь восхищалась тем, как это делает Юрий Решетников – настолько это было всегда на порядок выше... Причем, когда меня спрашивал артист, только что прочитавший «Черного человека» - понравилось ли мне? – я не могла покривить душой и сказать неправду… Конечно, я не имею в виду таких актеров, как В.Лановой - это замечательный артист. Работая уже третий год с Юрой, я очень хорошо знаю цену ему и, как правило, переживаю за все, что угодно – а это касается, в основном, моей работы, но за качество спектакля, который артист выносит на зрителя – я спокойна, настолько высока у него планка требовательности к самому себе. И, вот это доверие друг к другу нас сделало не только надежными партнерами по работе, но и друзьями, что очень важно: я всегда могу положиться на этого человека… И вот как-то возвращаясь из Дома Ученых, куда я заходила по поводу нашего очередного спектакля, уже пройдя Пушкинский музей, буквально молнией вдруг вспыхнула мысль: скоро 10 февраля. Да, время осталось совсем немного и, наверное, план концерта уже определен, но, тем не менее, попробовать стоит. Потом, у меня был с собой такой значимый аргумент, что, посмотрев его, я даже не сомневалась в успехе: ну, кого же сможет оставить равнодушным Юрин «Граф Нулин»? В общем, опуская все дальнейшие подробности моей встречи с администрацией музея, скажу только одно: на следующий день я должна была представить те два стихотворения, которые Юра будет читать на этом вечере. Дело в том, что количество участников было достаточно большое и нас буквально внесли в уже подготовленный список. Я никогда еще не участвовала в сборных концертах – это мой первый опыт и отсюда, конечно было волнение: как это будет выглядеть? Нас очень радушно встретили, провели в зал, исполняющий сегодня роль артистической. Вообще, оказывается, тут несколько концертных залов. Потом нас пригласили на чаепитие. Зная , что концерт будет открывать Василий Семенович Лановой, тем не менее, увидев его прямо перед собой, я несколько опешила – как-то неожиданно это получилось… Большой стол, накрытый белой скатертью: печенье, конфеты, фрукты. За столом музыканты, актеры: все это как-то обычно, но вот присутствие Ланового мне очень запомнилось. Не особенно разговорчив, сосредоточен – скоро его выход. И вот это ощущение Истории, которую сейчас я вижу наяву… это было сильно. По жребию мы были пятые и, оставив Юру, я решила смотреть концерт из зала – мне очень хотелось потом написать рассказ об этой программе. Народу было очень много, велись даже какие-то съемки, но это все были программы не широкого вещания. Ну, если уж канал «Культура» не соизволил отснять репортаж об этом событии, то что тогда говорить о прочих… Вот этот момент у меня вызвал чувство печального недоумения. И если я правильно поняла, то всем этим тут заведует господин Швыдкой. Ну, тогда мне все понятно… Концерт проходил в Усадебном дворе музея: именно там, где снимается «Романтика романса» - только в его прямо противоположной части. Программу начинает Василий Лановой.
«В первую очередь я хотел бы обратить ваше внимание на одну черту творчества Александра Сергеевича: удивительная вещь… Я многие годы был очень хорошо знаком с Фаиной Георгиевной Раневской. Когда она работала в театре Пушкина, мы с ней встречались. И когда я ее провожал до Гума, если я там был рядом – мы шли втроем в направлении ее дома и она говорила: « Я сегодня так устала. Пойду к своему любовнику, пойду, пообщаюсь с ним». Я в первый раз так сказать, совершенно задергался: «Фаина Георгиевна, кто же этот счастливец?» - Вася, Вы не поверите – это Пушкин Сашка. Это была такая близкая родственная связь: я потом все время этим пользовался. - Фаина Георгиевна, я вот тут недавно читал письма Вашего любовника… Так же я был дружен с Ростиславом Ивановичем Пляттом, тоже крупнейшим представителем нашей культуры и он всегда говорил, всегда удивлялся: - Что этот африканец мог вобрать в себя все лучшее в этих диких россейских степях?. Как он это вобрал? Как он это выразил! Вот это невероятно, вот это необъяснимо: такое ощущение, что он был послан в эти степи, для того, чтобы привести их в порядок. Я хочу сказать, что Александр Сергеевич, конечно же, является Островом Святым для всех работников культуры, искусств. Я думаю, что, вряд ли возможен крупный художник, который не приобщился бы однажды, в своей жизни, к этому великому источнику – очень здоровому… Как говорили потом – Пушкин был последним здоровым человеком в русской литературе. Дальше были то простуды, то другие болячки… Это, действительно – к этому здоровому степному духу россейскому, который исходил от него и мне кажется, что для всех актеров, художников, композиторов – первым таким вот Островом величайшим и ожидаемых надежд и укрытие от бед – является Александр Сергеевич Пушкин: об этом говорить можно много, долго. Мне кажется, что в Андрее Шенье он написал несколько строчек – сто процентов имея в виду себя. И я хотел бы с этого небольшого кусочка из Андрея Шенье и начать…
Стихи, летучих дум небрежные созданья, Разнообразные, заветные преданья Всей младости моей. Надежды, и мечты, И слезы, и любовь, друзья, сии листы Всю жизнь мою хранят. У Авеля, у Фани, Молю, найдите их; невинной музы дани Сберите. Строгий свет, надменная молва Не будут ведать их. Увы, моя глава Безвременно падет: мой недозрелый гений Для славы не свершил возвышенных творений; Я скоро весь умру. Но, тень мою любя, Храните рукопись, о други, для себя! Когда гроза пройдет, толпою суеверной Сбирайтесь иногда читать мой свиток верный, И, долго слушая, скажите: это он; Вот речь его. А я, забыв могильный сон, Взойду невидимо и сяду между вами, И сам заслушаюсь, и вашими слезами Упьюсь... и, может быть, утешен буду я Любовью…
Отцы пустынники и жены непорочны, Чтоб сердцем возлетать во области заочны, Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв, Сложили множество божественных молитв; Но ни одна из них меня не умиляет, Как та, которую священник повторяет Во дни печальные Великого поста; Всех чаще мне она приходит на уста И падшего крепит неведомою силой: Владыко дней моих! дух праздности унылой, Любоначалия, змеи сокрытой сей, И празднословия не дай душе моей. Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья, Да брат мой от меня не примет осужденья, И дух смирения, терпения, любви И целомудрия мне в сердце оживи.
Потом было выступление скрипача из Германии: он специально приехал для того, чтобы принять участие в этой программе: как вы сами понимаете, сегодня все артисты выступают здесь только по велению сердца, а никак не за деньги… Надо признаться, что игра Алексея.Баева на меня производит, все-таки, гораздо более сильное впечатление… Вот артист театра Луны мне совсем не понравился, причем, это ведущий актер театра. Лермонтовское «На смерть поэта» он просто, я бы сказала, прокричал, а не исполнил… Не знаю, может быть, он хорош, как актер драматического театра, но вот, как чтец – сомневаюсь… Два произведения исполнил классический дуэт фортепиано с виолончелью… Фамилии музыкантов, к сожалению, я не запомнила: только то, что они лауреаты международного конкурса. Ну вот, а теперь наступил и наш черед: конечно, я очень волновалась за Юру. Во-первых, здесь стоял стационарный микрофон и как тут ложится звук, было не совсем понятно… все артисты сегодня работают без репетиций. Диктор объявляет: «Два стихотворения Александра Сергеевича Пушкина «Каков я прежде был…» и «2 ноября» читает артист Литературного театра Юрий Решетников – Санкт-Петербург» Да, забыла сказать, что для этого случая артист выступал в костюме из пушкинского спектакля. Под аплодисменты на сцене появляется улыбающийся Юрий: конечно, он тоже волновался.
Каков я прежде был, таков и ныне я: Беспечный, влюбчивый. Вы знаете, друзья, Могу ль на красоту взирать без умиленья, Без робкой нежности и тайного волненья. Уж мало ли любовь играла в жизни мной? Уж мало ль бился я, как ястреб молодой, В обманчивых сетях, раскинутых Кипридой, А не исправленный стократною обидой, Я новым идолам несу мои мольбы...
Я смотрела на реакцию зрительного зала – как здесь примут Юрино выступление? И с большой радостью отметила, как оживилась публика, с каким интересом она слушала петербургского артиста, чье имя ей решительно ни о чем не говорило. Да, конечно, сегодня здесь присутствовало несколько наших постоянных зрителей, но что такое несколько человек на этот большой зал?
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю Слугу, несущего мне утром чашку чаю, Вопросами: тепло ль? утихла ли метель? Пороша есть иль нет? и можно ли постель Покинуть для седла, иль лучше до обеда Возиться с старыми журналами соседа? Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня, И рысью по полю при первом свете дня; Арапники в руках, собаки вслед за нами; Глядим на бледный снег прилежными глазами; Кружимся, рыскаем и поздней уж порой, Двух зайцев протравив, являемся домой. Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет; Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет; По капле, медленно глотаю скуки яд. Читать хочу; глаза над буквами скользят, А мысли далеко... Я книгу закрываю; Беру перо, сижу; насильно вырываю У музы дремлющей несвязные слова. Ко звуку звук нейдет... Теряю все права Над рифмой, над моей прислужницею странной: Стих вяло тянется, холодный и туманный. Усталый, с лирою я прекращаю спор, Иду в гостиную; там слышу разговор О близких выборах, о сахарном заводе; Хозяйка хмурится в подобие погоде, Стальными спицами проворно шевеля, Иль про червонного гадает короля. Тоска! Так день за днем идет в уединеньи! Но если под вечер в печальное селенье, Когда за шашками сижу я в уголке, Приедет издали в кибитке иль возке Нежданая семья: старушка, две девицы (Две белокурые, две стройные сестрицы),- Как оживляется глухая сторона! Как жизнь, о боже мой, становится полна! Сначала косвенно-внимательные взоры, Потом слов несколько, потом и разговоры, А там и дружный смех, и песни вечерком, И вальсы резвые, и шопот за столом, И взоры томные, и ветреные речи, На узкой лестнице замедленные встречи; И дева в сумерки выходит на крыльцо: Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо! Но бури севера не вредны русской розе. Как жарко поцелуй пылает на морозе! Как дева русская свежа в пыли снегов!
И аплодисменты! Я вижу, как люди спрашивают друг у друга об этом неизвестном артисте, так понравившимся им. Юра молодец! Очень хорошо отработал. Эх, жаль, что так мало было выделено времени: я могу себе представить реакцию публики, прочти он сейчас «Графа Нулина»… Ну, ладно, слава Богу, что все это случилось.
Когда я узнала, что в концерте принимает участие народный артист России Рафаэль Клейнер, я очень обрадовалась. Я давно слышала об этом артисте: мастер художественного слова, который в шестидесятых годах на свои программы собирал Политехнический. И мне давно хотелось послушать его исполнение: и вот сегодня такая возможность, наконец-то представилась…
Громким, хорошо поставленным голосом: «Несколько цитат из наших великих. Тургенев о Пушкине: «Мысль его породила свободу творчества» Островский: «Заслуга Пушкина заключается в том, что через него умнеет все, что может поумнеть. Богатые результаты совершеннейшей умственной лаборатории делается всеобщим достоянием. Он дал серьезность, поднял новое значение литературы, воспитал вкус публики, завоевал ее и подготовил для будущих литераторов читателей и ценителей». Достоевский: «Жил бы Пушкин долее, может быть, успел бы явить бессмертные образы души русской, уже понятной нашим европейским братьям. Привлек бы их к нам гораздо ближе и они стали бы нас предугадывать, перестали бы на нас смотреть столь высокомерно и недоверчиво, как теперь они смотрят. Жил бы Пушкин долее, так может быть, и между нами было бы менее недоразумений и споров, чем мы теперь видим. Но Бог судил иначе. Пушкин умер в полном расцвете своих сил и бесспорно унес в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем…»
Потом было выступление государственной концертно-театральной капеллы Москвы Вадима Судакова.
Седьмую главу из «Евгения Онегина» очень неплохо прочитал студент театрального института им. Щукина. Ну и закончил сегодняшний вечер спектакль Московского музыкального театра «Амадей» - «Моцарт и Сальери». Вот такой, очень приятный получился концерт, посвященный Памяти А.С.Пушкина.